«Двойняшек вынесли сразу. Все, берем!» Это же не магазин — решили Мария и Дмитрий
Трудности, радости и родительская любовь
Фото: Яна Люлюченко Мария Меринова считала себя счастливой женщиной. У нее было все, о чем она мечтала. Не было только дочери. Каждый месяц Мария с мужем надеялись на чудо, но вместо него приходило отчаяние. Рассказываем, как за считаные дни в семье Мериновых появились голубоглазые двойняшки и что было дальше.
Парень в смешных штанах
Мария и Дмитрий познакомились у шкафа.
Дело было в офисе мобильного оператора: Мария устроилась туда на работу, а через три месяца на стажировку пришел Дмитрий. В тот ноябрьский день он пробегал мимо шкафа, когда Мария поправляла платок: поздоровался и побежал дальше.
Позже встретились в столовой. Дмитрий пригласил на свидание.
Дней десять Мария думала. В свои 23 года она была в разводе, у нее был двухлетний сын Тёма. Ее мама, верующая женщина, убеждала:
— Надо идти к Матроне, просить мужа. Обязательно. Вот тебе иконка, проси.
Для Марии это звучало так: надо куда-то сходить, попросить — может, получится. И появился Дмитрий. Он носил смешные штаны, на голове были залысины. Но именно он оказался человеком, которого хотелось слушать бесконечно.
На свидании Дмитрий рассказывал много интересного, а Мария почти все время молчала, покоренная умом нового знакомого, и прижимала к груди белые розы — Дмитрий подарил цветы, несмотря на сильный мороз.
Долго гуляли по Москве пешком. Дмитрий проводил Марию до дома.
— И не полез целоваться! Странный парень, — рассказывает Мария. — Сводил поесть, погулял и не поцеловал… Но сейчас понимаю, что это правильно.
Дмитрий поехал ночевать к другу и не мог заснуть. На следующее утро вернулся и нарезал круги по району, выжидая приличного времени. Позвонил в 8 утра.
— Ты знаешь, я тут случайно недалеко проходил. Можно к тебе зайти?
— Ну зайди.
Мария, завернутая в халат, без макияжа, успела только приготовить запеканку на завтрак. Дмитрий заглянул в гости, чмокнул в щечку и начал играть с Тёмой. Мария удивилась — все-таки чужой для него ребенок.
«За что ты меня полюбила?»
В мае молодые люди поженились. Заявление в дворец бракосочетания подали в обеденный перерыв и согласились на роспись в будний день. Денег на платье, фату и фотографа не было, поэтому женились в джинсах, белых футболках и кроссовках. Родители встретили с хлебом-солью.
История родителей Дмитрия теперь перекликалась с его собственной:
— Дима у его папы не родной. Как я пришла в семью со своим сыном, так и моя свекровь вышла замуж. И вопрос был, как она ко мне отнесется. Она приняла меня очень достойно, — продолжает Мария.
Жили бедно: только въехали в пустую квартиру, ребенок постоянно болел, зарплата маленькая, холодильник нередко пустовал. Дмитрий и до сих пор недоумевает: «За что ты меня полюбила?» Это потом он стал брутальным топ-руководителем, который балует жену путешествиями и приятными мелочами. А тогда?
У Марии один ответ — потому что добрый:
— Девушки обычно ждут, чтобы мужчина красивый был, ухаживал, что-то покупал, чтобы сам был ухоженный, отзывчивый. Но когда человек хороший, у него все остальное налаживается. Ну носил он смешные штаны — купили другие. Сейчас он брутальный, с бородой. Переодеть человека всегда можно. Если он хороший, порядочный, добрый, эти черты никуда не денутся.
Через год родился Рома. Мария и Дмитрий были счасливы и понимали, что у них есть силы на еще одного ребенка. Очень хотели девочку с голубыми глазами. Но ничего не получалось.
Так прошло семь лет.
«Каждый месяц ты ждешь»
— Если бы сами могли, мы бы родили, — говорит Мария.
ЭКО не рассматривали. К тому времени оба воцерковились. Мария и в храм ходила, и акафисты читала — не помогало.
— Но каждый месяц ты ждешь. И разочаровываешься. Ты же хочешь, ты же веришь, ты же молишься. И не понимаешь: а что не так? Может, я провинилась в чем-то? Почему?
Знакомые успокаивали: «У тебя уже есть два ребенка. Ну зачем тебе кто-то еще?» Но Мария из тех людей, кто берет и делает, если чего-то хочет. Единственное, чего она не могла получить, — ребенка.
— Я хочу дочку Катю! Вот хочу, и все. Ладно, пусть родится мальчик. Но у меня потребность, чтобы дома был еще кто-то, о ком я могу заботиться.
Мария подарила мужа собаку. Дом ожил. Собака озорничала. Но все равно в семье недоставало нового человека.
На тот момент Мария не работала. Она была заместителем управляющей в сети стоматологических клиник, но начался ковид. Все сидели дома три месяца без зарплаты. Мария уволилась по собственному желанию.
Энергию девать было просто некуда: новых блюд наготовила, квартиру сверху донизу убрала, залезла в каждый угол. Марии казалось, что от безделья она сойдет с ума. Попросила своего духовника придумать ей дело, и он отправил ее в Первую градскую больницу ухаживать за инсультными больными: «Я ухаживал, и вы идите».
Полгода по расписанию, три раза в неделю, Мария ухаживала за теми, кто парализован. Потом окончила курсы, стала младшей медицинской сестрой (по первому образованию она юрист).
Священник позвал Марию помогать в ковидную больницу в Сокольниках. Оттуда ее позвали на работу в Синодальный отдел. Еще года полтора Мария сама ходила в ковидный госпиталь и учила новых волонтеров ухаживать за лежачими больными. Координировала группу примерно из 200 человек. Когда началась СВО, Марию позвали работать в штаб помощи беженцам.
«Ну, значит, беженцы», — согласилась она и постепенно поняла: если не получается самим, может быть, принять ребенка? Не было сомнений, что Дмитрий станет хорошим приемным отцом:
— Тёма рос с Димой как с папой. Когда я спрашивала себя, сможет ли Дима стать приемным отцом, у меня был пример Тёмы. Какая разница? Хорошо, ребенок не кровный, но Дима его любит и воспитывает как родного.
Так Мария и Дмитрий записались в школу приемных родителей при фонде «Дорога жизни». На первом занятии психолог рассказывала, как тяжело сиротам в детских домах и сколько социальных связей там обрывается.
Дмитрий сказал: «Надо двоих взять».
«Что, прямо так?»
— Представьте себе картину: как бы вы хотели, чтобы было. Какого вы ребенка найдете? Как он будет выглядеть? Как вы будете проводить время? — просили на занятии в ШПР.
Мария и Дмитрий мечтали: две маленькие девочки, рядом бегает собака, девочки с ней играют, хватают ее за хвост, всем весело.
— Теперь прочитайте, порвите и выбросите. Так не бывает. Вы должны понимать, что это огромный труд.
Окончив ШПР и получив заключение, Мария сразу же села за компьютер, открыла базу и начала искать детей.
— Найди мне двух блондинок с голубыми глазами, — сказал муж.
— Ты вообще нормальный? Ты базу смотрел?
Шанс найти именно таких детей был очень мал.
Мария выставила фильтры «сестры» и «до года». Методично изучила анкеты и занесла в таблицу города и номера телефонов. Записала около 36 детей — и стала прозванивать. Как угадать, что это «ее дети», Мария не знала и над этим не задумывалась:
— Не могу сказать, что я увидела и влюбилась. Просто у меня в голове был четкий план. Берешь и делаешь.
Дозвониться до опек было не так просто. Кто-то говорил, что дети заняты, кто-то не брал трубку. Двойняшек нашлось всего трое: одних уже отдали, на вторых выдали направление, а третьи, под усыновление, оказались свободны.
Настя и Катя были недоношенные. Потом на браслете у Марии появятся фигурки двух девочек с гравировкой: имя, дата рождения, вес и рост. Ее поразит, что дети весили столько, сколько взрослый человек съедает за праздничным застольем:
Анастасия: 840 граммов, 35 сантиметров.
Екатерина: 760 граммов, 33 сантиметра.
Мария позвонила мужу.
— Ну что, поехали?
— Что, прямо так?
Подождала до вечера, чтобы Дмитрия отпустили с работы. По телефону ей сообщили, какие у детей диагнозы. Такое обычно не разглашают, но повезло. Мария успела заранее проконсультироваться с фондом, врачами.
У девочек из-за недоношенности были неврологические отклонения и ретинопатия. Самое серьезное — проблемы с сердцем, но, судя по коду, можно было догадаться, что девочек прооперировали после рождения. Плюс они лежали на ИВЛ. Группа здоровья — 4-я.
Сыновья-подростки, Тёма и Рома, не возражали: «Берите кого хотите». Но гулять и менять памперсы отказались.
Дмитрий после работы поехал прямиком в аэропорт, Мария бросила в сумку пару платьев и взяла такси. Полетели в Красноярск. Добрались к 5 утра. Мария не могла спать.
— У меня только одна мысль: вдруг они некрасивые? Вот что у женщины в голове? Я видела фото, но что по фото можно понять о недоношенном ребенке? Переживаний — туча. Ты стоишь на пороге своей мечты, скоро увидишь ребенка, который станет твоим…
Получили направление, поехали еще за 100 километров — в Дом малютки. В ШПР учили: «Сначала читайте документы, потом смотрите детей. Если вас устраивает то, что там написано, встречайтесь с ребенком. Потому что иначе вы можете увидеть, влюбиться, его лечение окажется не под силу».
Но детей вынесли сразу. Мария взяла Настю на руки, а Дмитрий — Катю. Девочки заулыбались.
— Все? Берем?
— Прямо так? — снова растерялся Дмитрий.
Они планировали, что только прилетят и познакомятся, вернутся домой и все обдумают. В конце концов можно было 10 дней ходить в дом малютки и присматриваться. Но Мария поняла, что ждать бессмысленно: маленькие и маленькие, дети и дети.
— Рассматривать будем дома. Что еще должно произойти, чтобы принять решение? — спрашивает сама себя Мария. — Да, были проблемы, которыми надо заниматься. Но мы взяли девочек, чтобы им помочь и наполнить свою жизнь счастьем. Это же не как в магазине: давай еще вон ту посмотрим и вон ту. Каким бы ни был хорошим детский дом, дома ребенку будет лучше.
«Это что за дети?»
Подписали кипу бумаг. Было ощущение, что согласились на все. Поехали покупать детские вещи. Марию охватил восторг.
— Ты заходишь в «Детский мир». Не в голубой отдел, а в розовый! Все можно взять. Хочешь — с зайчиками, хочешь — с котятами, хочешь — с сердечками. Надо выбрать одежду, соски, смеси, там же мы купили и коляску.
Забрали Настю и Катю, привезли в гостиницу, собрались их покормить. Но не тут-то было: девочки ничего не ели и не плакали.
— В смысле? Это что за дети? Дети должны плакать, это нормально. А тут они смотрят на нас, а мы — на них. Наверное, они думали: «А вы кто такие? Как-то пахнет по-другому, освещение другое». За ночь они несколько раз просыпались, мяукали, может, глоток сделали. Я так испугалась!
Утром садились в самолет. Дети по-прежнему ничего не ели, не пили и молчали. Мария паниковала: у нее было три бутылки, но Катя с Настей ничего не хотели. «Может, у них там какие-то проблемы? Чего они такие тихие?»
Стоило Марии с Дмитрием приземлиться в Москве и выйти из самолета, как раздался крик. Спустя сутки дети проголодались. Но есть отказывались. Мария не понимала, как себя вести и что предпринять:
— А-а-а-а! Что делать будем?
Взяли в аренду машину, погрузили вещи, посадили девочек — в Красноярске купили даже детские автокресла. Мария сидела посередине, девочки кричали. В панике она позвонила знакомому педиатру:
— Тоня, я не знаю, что делать!
— Сейчас, подожди, пока у меня смена закончится.
К приезду Дмитрия и Марии волонтеры завалили квартиру всем необходимым: от люлек до пеленок. Педиатр приехала с газоотводной трубочкой из стационара и с другой бутылкой. Выяснилось, что девочки не хотели есть, потому что была не та форма соски.
Поели, заснули, педиатр их посмотрела: «Маш, все нормально, расслабься, и через неделю ко мне в больницу на обследование». Обследовались с ног до головы. Оказалось, ретинопатии уже нет и основная задача — девочек укрепить.
Но чтобы привести их в норму к году, родителям надо было выложиться по полной.
В доме малютки Настя и Катя большую часть времени лежали, поэтому к полугоду еле-еле держали голову. Невролог отправил на реабилитацию в НИИ детской неврологии на три недели.
Таких курсов прошли три. После каждого становилось лучше и лучше: Настя и Катя сели, поползли. От стационара Мария и Дмитрий отказались, потому что психологически лежать днями в НИИ было сложновато. Поэтому каждое утро они с грудничками рано вставали, толкались в пробках, делали процедуры, возвращались обратно.
Своим родителям Мария и Дмитрий сказали, что взяли приемных детей, спустя несколько недель: было лето, как раз все разъехались.
Бабушка, мама Дмитрия, — интеллигентная женщина: своего волнения она не показала. Дедушка приехал один раз, посмотрел — и месяца два-три не появлялся. Родители Марии приняли, не критиковали, но обиделись: «Как же так, ты нам не сказала».
У всех был единственный страх: чьи там гены? Но бабушки и дедушки не учились в ШПР и не знали, что хоть гены и важная составляющая, важнее все равно социальная среда.
— Когда ты только окончил ШПР, ты сам всего боишься, переживаешь, — объясняет Мария. — А тебе родители подливают масла в огонь: «Да ты в своем уме? Не пойми откуда эти дети». И мне самой бы определиться, а тут родители со своими страхами.
Родители Дмитрия переехали в соседний дом, чтобы помогать. Сейчас дедушка больше всех балует Настю и Катю. Просыпается, сразу спрашивает: «Как там мои девочки?» Каждый день бабушка и дедушка приносят свежий суп и другие вкусности.
— Столько нежности и любви! — делится Мария. — Они зажили совсем по-другому после того, как появились девочки: «Так, надо сходить с девочками погулять. Что они там делают? Что они там кушают?»
У самой Марии проснулся материнский инстинкт, как если бы дети были кровными:
— Нас в ШПР учили, что, когда ты берешь ребенка до года, физиология все равно включается. Поэтому до года брать даже проще. Пусть он не твой, но ты все чувствуешь как мать, которая родила. Когда берешь 4–5-летнего ребенка, там настраиваешь себя исключительно головой: я взял, он мой.
Но Мария быстро поняла, что быть исключительно мамой она не хочет.
«Поняла, что не могу сидеть дома»
В первую очередь Мария переживала, что лишилась работы. Она привыкла к интенсивным нагрузкам, а тут владыка отправил ее из Синодального отдела домой:
— Многодетные мамы не работают. Иди занимайся детьми.
— Ну оставьте мне хоть что-нибудь! Хоть таблицы вести.
Детьми Мария позанималась три месяца и начала работать. Одна из волонтеров была директором благотворительного фонда, увидела, что такой ценный кадр сидит дома, и предложила: «Маш, может, будешь потихоньку работать?»
Так Мария стала руководителем благотворительных программ фонда «1Помогает».
— Просто сидеть дома и заниматься детьми мне мало. Когда женщина сидит только дома… Я все это проходила и знаю, что детям порой тяжело с такими мамами. У ребенка должно быть пространство, а родитель иногда заполняет это пространство целиком. Ребенку нужна любовь, а ее может дать мама, у которой есть ресурс.
Ресурс помогают возвращать забота о себе, чтение, саморазвитие, духовная жизнь. Но поначалу его хватало не всегда. Несколько раз Мария в слезах звонила психологу фонда «Дорога жизни» Марии Беккер. Первый раз — когда узнала, что у девочек проблема со зрением.
— Маш, они уже твои, ты контролируешь ситуацию. Ты сделаешь все необходимое, чтобы им помочь, — поддержала психолог, и Мария успокоилась.
Еще один повод для звонка — «Я постоянно срываюсь на Диму»:
— Что-то мне его жалко.
— Пусть терпит, — успокаивала психолог. — Ты не можешь срываться на детей, когда ты устала, недоспала. Должен быть кто-то, кто будет принимать твои негативные эмоции, а потом отдавать тебе уже переработанные, хорошие.
По словам Марии, ее муж был тем самым человеком, которому «влетало больше всего». Когда что-то не получалось, Мария «бурчала».
— Все-таки ребенку нужна любящая мама, а женщине — любящий муж, — рассуждает Мария. — Если он тебя любит, он все тебе будет прощать и везде поддерживать. У нас не было такого, что папа работает, а мама с детьми: он и купать, и вставать ночью, и кормить помогает. Ну повозмущалась я сегодня, а завтра у меня будет хороший день и я буду всех заряжать. Знаю точно, что муж меня принимает такой, какая я есть.
Психолог Мария Беккер называет семью Дмитрия и Марии «трепетно-уникальной»:
— Люди, которые решают пройти школу приемных родителей, разные. И те семейные пары, которые в браке давно, которые пережили свои кризисы, у которых есть опыт воспитания кровных детей, более целеустремленные. Они уже знают, как друг друга поддерживать. Мария и Дмитрий друг друга хорошо чувствуют, и энергичность Марии уравновешивается спокойствием Дмитрия.
Нормальные кризисы
Дети привыкли лежать в кровати и примерно первые полгода не понимали, что есть ручки и что можно на них попроситься.
— Ты просто покормил, и все. Они лежат, смотрят и засыпают. Слушайте, а что так просто? Надо было троих брать! — думала Мария.
Потом поняла: дети не верили, что появился кто-то другой, кому есть до них дело. Настя — требовательная, деловая. По выражению мамы, звезда. А Катя всегда присматривается, оценивает. Настя достаточно быстро начала восстанавливаться физиологически. А Катя лежала в кроватке, смотрела и не улыбалась. Улыбнулась только через несколько месяцев. Они была тихая, спокойная, но развитие застопорилось.
Мария засыпала невролога вопросами:
— Ну скажите, пожалуйста, честно: это ДЦП? Вы мне прямо скажите, я знаю, что оно до года проявляется. Я не брошу! Просто поплачу и пойму, что коляска.
— Она нормальная, отстань от нее.
Позже Катя начала улыбаться. Она привыкла, поверила новым родителям, что они никуда не денутся, и в результате обогнала Настю — и встала, и села раньше.
— Сейчас мы смотрим на детей и думаем: а если бы не было мамы, как бы они из этой ситуации выходили? А из этой? Ночью они просыпаются, ложатся спать со мной. Это так трогательно… Или вот ребенок болеет, он придет к маме, и ему не страшно.
Самым трудным было восстановить детей физически. А потом сформировалась привязанность и начались те же трудности, о которых расскажет любая мама: как только дети начинают ходить, они начинают открывать все шкафы, разбрасывать все игрушки, у одной — один режим, у другой — другой.
— Не происходит ничего такого, что не происходило бы с другими детьми в этом возрасте, — считает Мария.
Сейчас начался кризис трех лет, и она не стесняется снова звонить психологу, спрашивать, что делать, когда у ребенка истерика. Например, Настя легко пошла в сад, а Катя из-за недоверия очень плакала, могла сходить на час-на два, но не больше. Потом она привыкла к воспитательнице, но при этом, возвращаясь из садика, устраивала истерики: «Нет возьми меня на руки! Нет, сейчас!»
И психолог в ответ пишет подробную инструкцию, как поговорить с ребенком:
«Катюша, моя милая, я вижу, что ты очень расстроена. Ты плачешь, громко кричишь, сидишь на полу и никуда не идешь. Наверное, ты что-то не можешь сделать сама. Я очень хочу тебе помочь, но я не смогу, пока ты плачешь или кричишь. Я тебя не понимаю. Когда ты успокоишься и сможешь рассказать сама, что происходит, я постараюсь помочь».
— Я не дословно повторяю, но, когда это происходит, вооружась и начинаю рассказывать, — продолжает Мария. — Без психолога вообще невозможно. Мое материнство с первыми двумя и сейчас — это совершенно разные материнства. Я поняла, что у детей нервная система созревает годам к 12, что только тогда они начинают себя контролировать. Я понятия не имела, что кризис — это нормально.
«Зачем сочинять?»
Муж с дочками, как говорит Мария, расцвел. Он хотел девочек и теперь счастлив. Если сыновья-подростки уже «себе на уме», то Настя и Катя бегут встречать папу с работы, наперебой что-то рассказывают и не отпускают: «Папочка!»
Мария на вопрос «кто вы?» отвечает, что на первом месте она все равно мама.
— Я считаю, что женщина раскрывается в материнстве. Какой бы у тебя ни был крутой бизнес, единственный «бизнес», который останется навсегда, — это то, какие у тебя дети. И это вовсе не про их достижения.
Сейчас Насте и Кате три года. И хотя девочки усыновлены, Мария и Дмитрий не будут скрывать, что взяли их из дома малютки.
— Зачем начинать обманывать? Все равно найдется кто-то, кто расскажет, и ребенок будет воспринимать тебя как предателя, — считает Мария. — Поэтому будем в мягкой форме приоткрывать, когда появятся вопросы. Зачем сочинять? Лучше ты расскажешь об этом честно, но с блестящими глазами и любовью, чем придумаешь ерунду. Раньше была практика не рассказывать. Но сколько я знаю таких историй, люди потом до конца своих дней боятся, что ребенок узнает. И ты живешь со страхом, что кто-то раскроет твою тайну.
Где биологическая мама Насти и Кати, никто не знает — она не оставила документов. Мария и Дмитрий будут рассказывать о ней по-доброму:
— Она их родила, это уже много значит. То, что сейчас у нас дома эти дети, — плод ее трудов. Она сделала то, что смогла, и спасибо ей большое. Мы не скрываем, что девочки приемные, и рады делиться, чтобы другие люди не думали, что стать приемными родителями невозможно.
Фото: Юлия Иванова
Поскольку вы здесь… У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. ПОМОЧЬ